Тед Хьюз. В стране Льва

Он жил в картине с красивой рамой.
Там бесчинствовал красный цвет,
Хоть и был всего лишь краской.
Чёрный швырялся страшными молниями,
Но только до края холста.
Золотой открыл глаза,
Но только казался зрячим –
Он не видел ключа тюремщика,
Открывалки банки-кормилицы.
Так что он был доволен.
А ливень
Стал своими предками,
А слёзы
Были дурным правлением, а вовсе не слезами,
А кровавая катастрофа
Была недостатком планирования, а не костедробилкой,
И поцелуй
Стал делом Божьей матери и дочери.
И всё сущее стало фронтисписом книги,
Оказавшейся шедевром,
Делом всей жизни.

Где-то среди её страниц
Анютины глазки, увядшие, хрупкие, как крылышки мух,
Отметили абзац, который он когда-то открывал,
Когда случилось что-то важное –
Забытое. Как? Забытое.
Анютиным глазкам
Нет дела до слов, что они запятнали.
Нет ни причины, ни связи.

И летит эта книга в пространстве
Неоткрытой,
Лирическим отступлением,
Словно дырка от пули, сквозь которую ушла вся жизнь –

Хотя, упади она на город,
Кто-нибудь мог бы пострадать,
И пришлось бы её сжечь
Или хотя бы отбросить прочь.

Анютиным глазкам надеяться не на что.


( Ted Hughes. In the Land of the Lion )