mr_stapleton | Entries tagged with crowish

Под ангельским взором девочки
Ворон растерял все перья
Под любопытным взглядом мальчика
Кости Ворона треснули

От страсти девочки
Кишки Ворона свалились в пыль
От розовых щёк мальчика
Ворон стал неузнаваемой тряпкой

Ворон забрался в кусты ежевики, капитулировав
Перед ничем, закрыв глаза
Пусть детские ножки топают по Вселенной

( Ted Hughes. In the little girl's angel gaze )

Когда Вселенная его атаковала.
Солнца столкнулись, взорвались, испарились
Из пара выплыло яйцо.

Огонь его атаковал
И железо отказалось от всех своих узлов и ядер
Яйцо проплывало над тяжёлой поверхностью

Вода его атаковала
И горы преклонили колени перед морями
Яйцо качалось на волнах

Земля его атаковала
Мир скорчился словно в гримасе
Яйцо присело словно муха.

Жизнь его атаковала, да, ворон
Ворон слопал эту муху
Яйцо вывалилось из яйцевода ворона

Сойка съела яйцо, жуки съели сойку
А ворон съел жуков
Яйцо вывалилось из яйцевода ворона.

Затем в небесах наступила тишина –

Солнце перестало воевать с луной, стихии притихли,
Деревья расцепили свои ветви

И белый сыч и горностай
И дикий пёс остановились

Вулканы замерли, моря замерли, водопады замерли
Часы замерли – как проводник, подняв руки стрелок

И на открытое место вышел Ворон.

С яростным криком всё бросилось в атаку

Ворон поднялся на крыло
и спел

Когда Бог расколошматил Ворона
Он создал золото
Когда Бог поджарил Ворона на солнце
Он создал алмаз
Когда Бог раздавил Ворона под грузом
Он создал спирт
Когда Бог разорвал Ворона на части
Он создал деньги
Когда Бог надул Ворона
Он создал день
Когда Бог подвесил Ворона на дереве
Он создал фрукт
Когда Бог закопал Ворона в землю
Он создал человека
Когда Бог попробовал разрубить Ворона пополам
Он создал женщину
Когда Бог сказал "Ворон, ты победил"
Он создал Искупителя.

Когда Бог в отчаянии отступился
Ворон заточил свой клюв и взялся за двоих воров.

( Ted Hughes. The Space-Egg was Sailing )

Ворон издевался – лишь над собственной смертью.
Ворон плевал – лишь на собственную смерть.
Распространял слухи – лишь о собственной смерти.
Ограбил – лишь собственную смерть.
Сбил с ног и пинал – лишь собственную смерть.
Поклялся отомстить – лишь собственной смерти.
Обманул – лишь собственную смерть.
Убил – лишь собственную смерть.
Сожрал – лишь собственную смерть.

Так ему удалось сохранить совесть чистой
Он был чёрен

(Чернее

Зрачков

Ружейных стволов.)

( Ted Hughes. Crow the Just )

Кто-то сидит
У ворот рая
Под притолокой
С надписью "Живым вход запрещён"
Клубок глазниц и глаз, безжизненный, но в форме жизни
Старый дубовый пень, весь в корневищах, на мели
В тине какого-то гнилого устья,
Сучковатый от ампутаций,
С поломанными покусанными ногтями на руках
Бесцельными остатками волос, ненужными погнутыми ногтями на ногах,
Кровь сочится
В кольцах его тела, словно пиявка
В коричневом илистом пруду
Под тлеющим коллапсом городской свалки,
Мозг его болит как разрубленный, тупой кремень,
Его солнечное сплетение с трудом втиснуто в кишки,
Пластмассовое тело
В грязной луже
Перед загсом –
Кто-то
Сидит у ворот рая

Голова свесилась вперёд
Словно у вздёрнутого на фонарном столбе
На проволоке для резки сыра или электрошнуре
Или на собственном ремне,
Штаны на лодыжках,
Лицо в пятнах от тени, словно деревня в пятнах от бомб,
Плачет плазмой,
Плачет скотчем,
Плачет яичным белком,
Задохнувшись от бифштекса с кровью свисающего на подбородок,
Кто-то
Прислонился к воротам рая
Прислушиваясь к тиканью своих часов
Во сне грязном как блевотина
Что он не может выблевать, не может проснуться, чтобы выблевать,
Он лишь поднимает голову и откидывает её назад
Прислоняясь к воротам рая

Как сломанный подсолнух
Пусты глазницы
Живот раскрыт
Для инспекции звёзд
Операция не закончена
(Врачи убежали, кто-то другой вызвал скорую)
По лбу стекает пот
Руки свисают – какой теперь смысл
Их поднимать?
Они висят
Сгустками крови, варикозными и бессмысленными
Как послед –

Но Бог не видит этого персонажа
Его глаза заняты Его собственным страхом
И Он бормочет
Мой Спаситель грядёт,
Грядёт Тот, кто не боится смерти,
Кто делит с ней свою кожу,
Кто отдаёт ей сигареты,
Готовит ей еду, кормит словно младенца,
Держит её в тепле лелеет её
В опустошённом космосе,
Одевает её во всё лучшее, зовёт своею жизнью –

Он грядёт.

( Ted Hughes. Crow's Song about God )

Ворон потерял терпение, стучась в двери Бога.
"Поторопись с моей невестой, – кричал он, – ведь годы уходят!"
Он видел въезжавшие тележки со старыми женщинами,
Слышал шум печей
В дымоходах рая,
Пока Бог ковал тело его невесты
Из скелетов старух.
"Заткнись! – заорал Бог. – Ты меня отвлекаешь
От Великого Труда! Уймись и убирайся".

Ворон пошаркал у двери, побурчал себе под нос.
Уставился на холмы, поросшие садами –
Стоял в поту, пронзённый фантазиями.

Не приходя в сознание, заколотил в дверь Бога:
"Поторопись с моей невестой, ведь годы уходят!"
Тела старух, мёртвые и докрасна раскалённые,
Визжали под молотами Бога,
Ламинат из старух –
Миллионы слоёв в лезвии тела невесты.
"Убирайся! – заорал Бог. – Ты всё портишь.
Уймись и убирайся".

Ворон связал свои лапы узлом, грудь его стала кипящим котлом
Боли нетерпения –

Он распахнул дверь пинком. Бог разрыдался.

Ворон деревянным взглядом уставился на груду пепла.

"О, ужасный миг! – скулил Бог. – Ужасный миг!"

( Ted Hughes. Crow's Courtship )

Жила-была девочка
Пыталась отдать свой рот
Его схватили её шлёпнули по лицу
Она пыталась отдать глаза
Их выбили на пол раздавили мебелью
Она пыталась отдать груди
Их отрезали и законсервировали
Она пыталась отдать вагину
Ей устроили открытый суд и приговорили

Она стащила всё обратно

Она обезумела от боли до полного озверения
Изменила пол он вернулся

Увидев её рот он ударил ножом
Увидев её глаза он ударил ещё раз
Увидев её груди её вагину он бил

Его приговорили

После лоботомии он сбежал изменил пол
Ссохся до маленькой девочки она вернулась

Она пыталась сохранить свой рот
Его схватили и шлёпнули её по лицу
Она пыталась сохранить глаза
Их выбили на пол раздавили мебелью
Она пыталась сохранить груди
Их отрезали и законсервировали
Она пыталась сохранить вагину
Ей устроили открытый суд и приговорили

Жизнь удалась

( Ted Hughes. Crow's Song about England )

Когда Адам расслабился,
А Рай закрылся на денёк,
Ева снова принялась за то,
Что ей нашёптывал во сне
Маленький знакомый змей.

Каждый день Адам с трудом дожидался
Закрытия Рая
И нового выпуска
Кровавого любовного триллера змея
Из нежных губ Евы.

Бог услыхал об этом от Михаила,
Подполз поближе, обернувшись мышью,
И прислушался –
Там-то Его, скрытого в кустах,
И ослепила Ревность.

( Ted Hughes. Genesis of Evil )

В начале начал
Море крови: вздымалось под волосами.
Топочут копыта, подняты рога.
Бежит. Первочеловек поймал. Освежевал.
Укусил в сердце. Медведь
Бежал и ревел. Он поймал его. Освежевал.
Укусил в сердце. Лосось
Скользил сквозь стену воды. Поймал его,
Съел его сердце. Но пощадил яйца.

Ночь: кости и навоз.
Он счистил кровь с мышц.
Лицом вверх. Уснул.
Сплавил свой призрак подальше от кровавых пальцев,
Подвесил к звёздам.
Мать Всего Сущего его омыла.
Он проснулся с новым ножом.

Испуганный Красный Лис: боялся за свою шкуру.
Укусил Лося: тот стал мёртвым деревом на краю земли.
Укусил лосося: тот утонул якорем
В морской тине.
Укусил медведя: тот сонно зарычал
В каменных корневищах.

В коже слишком тесной для костей,
Ощущая, как ворочается в кишках гнилая трава,
Рыдал Первочеловек.
И Мать Всего Сущего рыдала.
А Лис смеялся под землёй.

Затем Мать Всего Сущего набухла, и море крови расплескалось
Изобилием для голодного человека.
Но Лис крепко зажал её живот.
Казалось, он лижет камень.
Его клыки крепко сжимали её живот.
Он словно хрустел синицей
Или глодал кусочек старой кожи.
Его зубы плевались, его хватка ухмылялась,
И ничто не могло родиться.

И Первочеловек рыдал на скале голода,
И Мать Всего Сущего рыдала.
Её слёзы капали. Лишь её слёзы капали. Ничто не могло родиться.
Лишь слёзы капали, замерзая на лету,

Ковыляя по земле,
Толпой стремясь к Первочеловеку: "Мы любим тебя, мы любим тебя".

Они лизали его рот. Тыкались носом в его глаза.
Вили гнездо в его руках.

А Лис на небесах смеялся.

Крик человека становился всё резче. Снег – всё глубже.

( Ted Hughes. Snow Song )

Младенец звал Маму – череп чудовищно жал,
Злоба смертного голода, ловушка-зажим без ласки.
Младенец звал Маму – скелет схватил его,
Клацали хрупкие кости, звякали стёкла суставов.
Младенец звал Маму – могила мигала, цепляла,
Распахнутые зубы и распластавшийся флагом язык
Ползли к серванту, Младенец звал Маму.

Мама пришла с бычьими ноздрями
Мама пришла пером на палочке
Мама пришла в шкуре ласки

Оседлав, она поймала нечто бёдрами, сдавила его
Пока змеиное лицо не взмолилось О явись Красота.
Она раскусила уловку, нечто обетовало землю.
Скелет клялся своей столетней силой.
Челюсти черепа отворились. Она расслабилась, отпустила его.

Родила его.

Младенец звал Маму.

( Ted Hughes. Lullaby )

Держись подальше от корабля, держись подальше.
Или пусть заходит только душа. И то на цыпочках.
Оберни ноги целлофаном.
Не заноси ни страхов, ни пальцев.
Забудь про рот и лёгкие, иначе поймёшь, о чём я.
Тебя сошлют в путешествие
В королевство Личинки.

Держись подальше от корабля.
Это тюрьма. Заключённые в кандалах
С галактиками и снежинками ждут приговора.
Ни вздоха не слышно, ни слезинки не видно.
И если ты крикнешь, крик твой отправится вниз
Свидетельством против тебя, и за борт
Полетят твои шмотки и фотки.

Так что держись подальше от корабля –
Это корабль смерти. С грузом
И экипажем – незримыми бесами,
У которых нет других крючков для твоих надежд,
Кроме раковых клеток или клешней в твоих почках –
Бандой хозяина, заскучавшей и озверевшей
В бесконечных скитаниях между этим светом и тем.

Вот прелестная синеликая старая леди,
Словно сошедшая с плаката об азиатской дизентерии.
Она машет руками, усохшими до овечьих ножек.
Спорит лично с Ангелом Смерти.
Он уже начал нетерпеливо глодать её
Под одеялом, слушая все её речи
И не прерывая.

Не трудись поднимать одеяло.
Взгляни на эти лица с аккуратными причёсками,
Безмолвно глядящие с подушек: они глядят сквозь трёп
На посетителей, словно картинки из рамок.
Это космический корабль, рухнувший из другого измерения
В нашу юдоль камня, времени и железа
И мёртвых от шока слов.

Ибо это корабль увечных,
И крики, слишком высокие для уха,
Оставляют тебя онемевшим от изумления,
Испаряют твои молитвы, как близко подошедшее солнце.
Так что пусть мозг капитулирует, просто тупо гляди
В глаза, что не глаза, а всего лишь дыры, в которых
Есть только кровь и бактерии.

И уходи с корабля, уходи,
Последний груз ошибок собирается двигаться дальше –
Последняя волна несчастных
Освещает тебе путь к зубной щётке.
Так возвращайся. Иначе
Под твой последний вой тебя утянет из мешка нервов
В Рай экипажа.

( Ted Hughes. The Ship )

Белый сыч раздобыл надёжное оружие –
Завещания своих жертв.

Раздобыл глаза, что смотрят дальше жизни
Из старых фосфоресцирующих трупов,

Стащил, как мог, их кости
Из-под обжигающей пурги.

Смерть одолжила ему живот.
Лицо он носит найденное в море.

Сплетая жилы последних дыханий,
Он связал всё это вместе.

Призрачной иглой скрипа
Сшил снежное платье,

Из узловатого зоркого льда
Выдавив кровь и жир.

О гляди Сыч гляди
Сквозь стену ледника
На смертное поле
Рыдающего снега и берёзового листа
Где я ем твою душу ложкой из чаши
И песнь моя воспаряет.

( Ted Hughes. Song against the White Owl )

Жил-был человек
Он встал с постели что вовсе не постель
Натянул одежду что вовсе не одежда
(Миллионы лет свистели у него в ушах)
Надел ботинки что вовсе не ботинки
Аккуратно завязал шнурки – и затянул потуже
Чтобы пройти по полу что вовсе не пол
Вниз по лестнице что вовсе не лестница
Мимо картин что вовсе не картины
Чтоб сделать паузу
Вспомнить и забыть ночные сны что вовсе не сны

И было там облако, первобытное, пророк;
И был дождь, его тайнопись, клинопись
На скрижалях солнца;
И был свет с его напыщенной болтовнёй;
Были берёзы, настойчивые, надоедливые.
И ветер, упрёк за упрёком.
За столом он прикрыл глаза чашами ладоней
Словно из благодарности

Избегая отражения в зеркале
Спеша прочитать новости что вовсе не новости
(Миллионы лет вертелись у него в желудке)
Он вступил в круговорот жизни
Но прекратил читать чувствуя вес своей руки
В руке что вовсе не рука
И он не знал что делать с чего начать
Чтобы прожить день что вовсе не день

А Брайтон был картинкой
Британский музей был картинкой
Боевой корабль из Фламборо был картинкой
Барабанная дробь лёд в стакане рты
Растянутые от смеха
Что вовсе не смех
Вот и всё что осталось от картинки

В книге
Под муссонными ливнями
В разрушенной горной хижине

Откуда много лет назад тело его стащил леопард.

( Ted Hughes. Bedtime Anecdote )

Вырастая из луковицы во влажной почве лижет чёрный кончик носа
Розовым язычком его маленькие глазки
Открываются и видят подарок огромный загадочный пухлый пакет
Он над ним топчется нюхает швы
Копается в обёртке сияет от радости скрывает ликование нюхает скребёт
Дразнит себя царапая облизывая думая об этом
Глотает экстаз мелкими глотками

О медведь не открывай пакет
Сиди сиднем да грей живот на солнышке
Всё правда там всё и впрямь появилось
Неважно сколько времени ты потратишь оно никуда не денется
Лениво шатайся вокруг ленись восхищайся
Всей мошкарой привлечённой к нему и сходящей с ума
И всеми прочими белкой с выпученными от восторга глазами
Оленем с выпученными от недоверия глазами
Горностаем с выпученными от зависти и хитрости глазами
Все сходят с ума от маленькой доли отмахнись от них ленись
Зевай улыбайся позволь сердцу биться от счастья
Грей сияющий мех своих щёк на утреннем солнце

Ты получил всё это задарма

( Ted Hughes. I See a Bear )

Он жил в картине с красивой рамой.
Там бесчинствовал красный цвет,
Хоть и был всего лишь краской.
Чёрный швырялся страшными молниями,
Но только до края холста.
Золотой открыл глаза,
Но только казался зрячим –
Он не видел ключа тюремщика,
Открывалки банки-кормилицы.
Так что он был доволен.
А ливень
Стал своими предками,
А слёзы
Были дурным правлением, а вовсе не слезами,
А кровавая катастрофа
Была недостатком планирования, а не костедробилкой,
И поцелуй
Стал делом Божьей матери и дочери.
И всё сущее стало фронтисписом книги,
Оказавшейся шедевром,
Делом всей жизни.

Где-то среди её страниц
Анютины глазки, увядшие, хрупкие, как крылышки мух,
Отметили абзац, который он когда-то открывал,
Когда случилось что-то важное –
Забытое. Как? Забытое.
Анютиным глазкам
Нет дела до слов, что они запятнали.
Нет ни причины, ни связи.

И летит эта книга в пространстве
Неоткрытой,
Лирическим отступлением,
Словно дырка от пули, сквозь которую ушла вся жизнь –

Хотя, упади она на город,
Кто-нибудь мог бы пострадать,
И пришлось бы её сжечь
Или хотя бы отбросить прочь.

Анютиным глазкам надеяться не на что.

( Ted Hughes. In the Land of the Lion )

Внутри волчьего клыка – вересковая гора.
Внутри вересковой горы – волчий мех.
Внутри волчьего меха – криволесье.
Внутри криволесья – волчья лапа.
Внутри волчьей лапы – каменный горизонт.
Внутри каменного горизонта – волчий язык.
Внутри волчьего языка – оленьи слёзы.
Внутри оленьих слёз – замёрзшая топь.
Внутри замёрзшей топи – волчья кровь.
Внутри волчьей крови – метель.
Внутри метели – волчий глаз.
Внутри волчьего глаза – Полярная звезда.
Внутри Полярной – волчий клык.

( Ted Hughes. Amulet )

Current Mood: everton knocked chelsea out

Кости – бешеный пони.
Лунно-белый – звёздно-безумный.
Скелет да череп.

Бьёт копыто. Спящий просыпается с криком.

Кто вломился?
Кто взобрался на него и вернулся
Или сдержал его?

Он вздымается под ними – змеящийся горб хлыста.

Уходят герой за героем –
Сурово скачут всё дальше,
Волосы дыбом.

Пони смеётся, чуя битву – их крики летят обратно.

Кто проживёт за него жизнь?
Любая попытка его удержать, развернуть отлетает от пони
Как сгнившая сбруя.

Возвращаются разбитые лица, возвращаются часы да кошельки.

Это чахлый жеребец земли –
Разбивает колыбель
В щепки и удирает.

( Ted Hughes. Bones )

Я взорвался бомбой-облаком, тупоголовый, мои громадные пальцы
Ощупывали поля, словно тени.
Я стал тише воды, застыл в комьях почвы.
Я стал меньше.
Глаза мои упали с головы моей в атом.
Моя правая нога стояла в комнате и лаяла на меня.
Я попытался заткнуть её чёртов рот полотенцем,
Но она убежала. Я гнался за ней
Очень долго – и угодил в коварную ловушку,
Где приманкой служили человечьи кишки.
Камень пробарабанил, глаз глянул на меня из кошачьего зада.
Я плыл вверх по течению, очищаясь в ледяной воде.
Потом устал и перевернулся. Уснул.
Проснувшись, я услышал голоса, множество голосов.
Это кости мои болтали друг с другом
На отметке прилива, зарывшись в гальку, разбросаны меж ракушек
И перьев чаек.
И грудина кричала:
"Я породила миллион и миллион убила:
Я была леопардом". – "Нет, нет, нет, нет,
Мы были дивной женщиной", – визжало ребро.
"А мы были свиньями, в нас вселились бесы, нас разрубил топор", –
Кричал таз. А кости ног
И кости рук сражались: "Мы были аллигаторами,
Тащили вниз красоток и не отпускали".
"Мы были подъяремными волами", – "Я был хирургом", –
"Мы были сгустком эктоплазмы, что задушил монахиню,
А позже пролежали годы в сапожной мастерской".
Зубы пели, позвоночник скрипел
Что-то неразборчивое.
Я попытался смыться –
Проснулся и побежал. Я попытался проснуться и побежать,
Но они меня заметили. "Это он, снова он. Держи его!"
Они с воем помчались за мной, я бежал.
Ледяная рука схватила меня за волосы,
Оторвала меня от ног моих и вознесла высоко
Над всей землёй на пылающую звезду
По имени

( Ted Hughes. Crow Wakes )

Ворон снова поднял голову
И увидел свои кости в пустоте
Увидел свои глаза в бумажной обложке
Свои кишки в очешнике Шопегауэра
Свою кровь разбрызганной
По партитуре Бетховена
Он увидел свои мозги расплющенными как кремовый торт
Что Юнг швырнул во Фрейда
Увидел свою кожу всё ещё повязанной на кресте

На самом деле было ещё хуже были ещё детали

Лишь его рвота в траве
Лежала невинной на росистом рассвете
Где двери кренились во все стороны могильными плитами

Он извивался он хлестал себя чтобы высвободиться –
Хлыст гадюки из шипящего куста

Даже не змея а последыш змеи
Призрак змеи кричащий призраком крика

Оттиснутая калька планарии
Слепая в сиянии чёрная в черноте

Пока ветер мёл дубовые листья и сверкали мрачные озёра.

( Ted Hughes. Carnival )

Пламя трудится над солнцем солнце над землёй
Луна трудится над морем море
Трудится над луной и землёй
Над морем и землёй трудится ветер
Времена года трудятся над всею жизнью
И солнце над всею жизнью
Земля над всею жизнью

А жизнь трудится над смертью

Муравьиная царица трудится над яйцом
Людоед трудится над собственной жизнью
Комар трудится над собственной жизнью
И жизнь трудится над жизнью с помощью мужчин и женщин

Атомы трудятся над пламенем что трудится над солнцем
Трудящимся над временами года и ветрами
И морем и землёй
Мужчинами и женщинами трудящимися над жизнью и смертью

Листья трудящиеся над жизнью и смертью
Гадюка трудящаяся над жизнью и смертью
И муха и труды
Свадебных колокольчиков и голодающий
Трудящийся над жизнью и смертью
Трудятся не больше чем звёзды

Всё это части странного мотора
Летящего сквозь космос с энергией всех солнц

Громадное насекомое, спешащее на свадьбу

( Ted Hughes. A Crow Hymn )

Ворон услышал крик девицы – и тут как тут дракон.
Подумал, не построить ли ракету и улететь –
Но никакой надежды.
А укреплённый замок? Темницу в башне?
Нет, слишком поздно. Дракон повсюду, словно море в шторм,
Да жалостно девица плачет.
Ворон проковырял две дырочки в носу. И заиграл на этой флейте
Да начал пританцовывать, постукивая в барабан.

Дракон остолбенел – его всю жизнь
Пленяла музыка. Расплылся он в улыбке
И заплясал. В благоговейном ужасе,
Глазам своим не веря, девица присоединилась к танцу.
"Молю, не прекращай, – она шептала, – не прекращай".
И трое танцевали – и Ворон не смел остановиться –

Под скрипы флейты-клюва и барабанный бой.

Как вдруг – о горе! – дыханье Ворона иссякло.
Девица побледнела.
Но зарыдал дракон. Он принялся лизать Ворону лапы,
Он обслюнил ему все пальцы –
"Ещё, ещё! – он требовал. – Будь моим богом!"

( Ted Hughes. A Lucky Folly )

Current Mood: +2

Profile

mr_stapleton

Les boulons éclectiques [родственный сайт]

June 2016

S	M	T	W	T	F	S
			1	2	3	4
5	6	7	8	9	10	11
12	13	14	15	16	17	18
19	20	21	22	23	24	25
26	27	28	29	30

Syndicate

Page Summary

Тед Хьюз. Под ангельским взором девочки
Тед Хьюз. Космическое яйцо плавало
Тед Хьюз. Ворон Справедливый
Тед Хьюз. Песнь Ворона о Боге
Тед Хьюз. Сватовство Ворона
Тед Хьюз. Песнь Ворона об Англии
Тед Хьюз. Происхождение зла
Тед Хьюз. Песнь снега
Тед Хьюз. Колыбельная
Тед Хьюз. Корабль
Тед Хьюз. Песнь против белого сыча
Тед Хьюз. Анекдот на ночь
Тед Хьюз. Вижу медведя
Тед Хьюз. В стране Льва
Тед Хьюз. Амулет
Тед Хьюз. Кости
Тед Хьюз. Ворон пробуждается
Тед Хьюз. Карнавал
Тед Хьюз. Гимн Ворона
Тед Хьюз. Счастливая глупость

Style Credit

Style: Neutral Good for Practicality by timeasmymeasure

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Jun. 15th, 2025 09:41 pm

Merripit House

The Crow of the Baskervilles

Entries tagged with crowish

Тед Хьюз. Под ангельским взором девочки

Тед Хьюз. Космическое яйцо плавало

Тед Хьюз. Ворон Справедливый

Тед Хьюз. Песнь Ворона о Боге

Тед Хьюз. Сватовство Ворона

Тед Хьюз. Песнь Ворона об Англии

Тед Хьюз. Происхождение зла

Тед Хьюз. Песнь снега

Тед Хьюз. Колыбельная

Тед Хьюз. Корабль

Тед Хьюз. Песнь против белого сыча

Тед Хьюз. Анекдот на ночь

Тед Хьюз. Вижу медведя

Тед Хьюз. В стране Льва

Тед Хьюз. Амулет

Тед Хьюз. Кости

Тед Хьюз. Ворон пробуждается

Тед Хьюз. Карнавал

Тед Хьюз. Гимн Ворона

Тед Хьюз. Счастливая глупость