mr_stapleton | Entries tagged with szymborska

Из сборника "КОНЕЦ И НАЧАЛО"

Умирать - так с кошкой поступать нельзя.
Ибо что может кошка
в пустой квартире.
Карабкаться на стены.
Тереться о мебель.
Ничего, кажется, не меняется,
но всё вокруг изменилось.
Ничего не двигали,
а места стало больше.
И вечером не зажигают лампы.

Слышны шаги на лестнице,
но новые.
Рука, что кладёт рыбу на блюдце,
тоже не та, что клала.

Что-то не начинается
в обычное время.
Что-то не происходит,
как должно.
Кто-то здесь был да был,
затем нагло исчез
и упрямо продолжает исчезать.

Каждый шкаф проверен.
Каждая полка исследована.
Раскопки под диваном не дали ничего.
Даже заповедь нарушена
и бумаги раскиданы.
Что ещё делать.
Спать и ждать.

Пусть только появится,
пусть только покажется.
Преподать ему, наконец, урок,
что так с кошкой нельзя.
Скользнуть в его сторону
словно нехотя,
чуть-чуть,
заметно выпустив когти на лапах.
И никаких прыжков и мявков поначалу.

Из сборника "ЛЮДИ НА МОСТУ"

Странная планета, и те, кто на ней, тоже странные.
Они подданные времени, но этого не признают.
У них свои способы выражать протест.
Они рисуют маленькие картины, например, такую:

На первый взгляд, ничего особенного.
Всё, что ты видишь, - вода.
И один из её берегов.
И маленькая лодка, упрямо плывущая вверх по течению.
И мост над водой, и люди на мосту.
Кажется, люди торопятся
из-за дождя, начинающего литься
из тёмной тучи.

Главное - больше ничего не происходит.
Туча не меняет ни цвета, ни формы.
Дождь не усиливается и не cтихает.
Лодка плывёт без движения.
Люди на мосту бегут сейчас
точно так же, как бежали раньше.

Здесь трудно удержаться от комментариев.
Эта картина никак не невинна.
Время на ней остановили.
С его законами больше не считаются.
Его освободили от влияния на ход событий.
Его оскорбляют и игнорируют.

С точки зрения повстанца,
некоего Хирошиге Утагавы
(существа, кстати,
умершего давно и своевременно),
время споткнулось и упало.

Что ж, это может казаться пустяковой шалостью,
фиглярством в масштабе какой-нибудь пары галактик,
но добавим-ка на всякий случай
последний комментарий:

Тут многие поколения считают хорошим тоном
высоко ценить эту картину,
быть очарованными и тронутыми.

Есть и такие, кому даже этого мало.
Они зашли так далеко, что слышат шум дождя,
чувствуют его холодные капли на спине и на шее,
смотрят на мост и людей на нём
так, словно видят самих себя,
бегущих тот же нескончаемый забег
на ту же бесконечную, вечно зовущую дистанцию,
и имеют смелость верить,
что это действительно так.

Из сборника "ЛЮДИ НА МОСТУ"

Мир не готов
к рождению ребёнка.

Мы не вернули корабли из Винланда.
Нам только предстоит проход сквозь Сен-Готард.
Нам надо обхитрить стражей пустыни Тора,
прорваться через дебри разрушений в центр Варшавы,
добиться встречи с королём Харальдом Маслобоем
и ожидать падения Фуше.
Лишь в Акапулько
мы сможем всё начать сначала.

У нас закончились бинты,
огниво, гидравлические прессы, аргументы и вода.
У нас нет ни грузовиков, ни помощи императрицы Минь.
Костлявой лошади не хватит и шерифа подкупить.
Ни слуха нет о пленниках Тартара.
Зимой понадобится нам пещера потеплее
и кто-то, говорящий по-харарски.

Нам невдомёк, кому мы можем верить в Ниневии,
какие требованья выдвинет принц-кардинал,
чьи имена хранятся в папках Берии.
Мы слышали, что Кароль Молот
ударит завтра на рассвете.
В таких условиях давайте усмирим Хеопса,
провозгласим себе свободу воли,
сменим веру,
прикинемся друзьями дожа
и скажем, что и слыхом не слыхали про племя квабе.

Пора зажечь огни.
Отправим телеграмму бабушке в Забержув.
Распутаем узлы на кожаных завязках юрты.
Да будут роды лёгкими,
пускай малыш растёт и хорошеет.
Пускай он будет счастлив иногда
и перепрыгивает пропасти.
Пусть его сердцу хватит сил терпеть,
а ум пусть бдит и многого достигнет.

Но не столь многого,
чтоб будущее видеть.
Избавьте вы его
лишь от такого дара,
о силы неба.

Из сборника "БОЛЬШОЕ ЧИСЛО"

Любезная душа, вот это Стикс.
Да, Стикс. Чему ты так удивлена?
Пока Харон с листа читает текст
в свой мегафон, дай нимфам прикрепить
твой бейджик с именем и проводить на берег.
(Нимфы? Сбежали из лесов и влились
в наш коллектив.) Прожектор освещает
камни (бетон, армированный сталью),
"ракеты", чьё жужжание звучит,
когда Харон орудует веслом.
Разросся род людской, взорвал границы:
ничто, любезная, уж не осталось прежним.
Отходы, небоскрёбы, грязный воздух:
изгадили пейзаж - не восстановишь.
Надёжность и объёмы перевозок
(мильоны душ всех рас, полов и вер)
диктуют планировку: павильоны,
склады, сухие доки и конторы.
Среди богов, душа моя, Гермес
заведует расчётами, когда
берут дань революции и войны -
на лодках резервируют места.
Путь через Стикс в один конец - бесплатно:
таблички "Не берём канадский дайм"
и "Не берём жетоны" всё видны,
но это просто память о былом.
Причал "Тау-четыре" пирса "Альфа",
поднимешься на борт "Сигма-шестнадцать" -
битком там потных душ, но на корме
найдёшь местечко (вижу на экране).
На "Тартаре" (постой-ка, гляну в файл)
бронировано всё - туда не влезешь.
В смертельной давке души рвутся дальше.
Полкапли Леты у меня в бокале...
Не вера в то, что там, но лишь сомненье
слегка облегчит боль твою, душа.

Из сборника "БОЛЬШОЕ ЧИСЛО"

Бомба в баре взорвётся в тринадцать двадцать.
Пока лишь тринадцать шестнадцать.
Кто-то ещё успеет войти.
Кто-то выйти.

Террорист уже перешёл на другую сторону улицы.
Расстояние отделяет его от опасности,
а вид прямо как в кино:

Женщина в жёлтой куртке - входит.
Мужчина в тёмных очках - выходит.
Подростки в джинсах - разговаривают.
Тринадцать семнадцать и четыре секунды.
Коротышка, счастливец, садится на скутер,
а вот долговязый - входит.

Тринадцать семнадцать и сорок секунд.
Проходит девушка с зелёной резинкой в волосах.
Вдруг её заслоняет автобус.

Тринадцать восемнадцать.
Девушка пропала.
Сглупила она и вошла, или нет,
увидим, когда будут выносить.

Тринадцать девятнадцать.
Что-то никто не входит.
Зато выходит ещё и лысый толстяк.
Ага, похоже, он что-то ищет в карманах, и
в тринадцать двадцать без десяти секунд
заходит обратно в своих потёртых перчатках.

Тринадцать двадцать ровно.
Этот миг, как он влечёт.
Сейчас в любой момент.
Нет, ещё не сейчас.
Да, сейчас.
Бомба, она взрывается.

Из сборника "ЛЮДИ НА МОСТУ"

Предпочитаю фильмы.
Предпочитаю кошек.
Предпочитаю дубы вдоль Варты.
Предпочитаю Диккенса Достоевскому.
Предпочитаю себя, которой нравятся люди,
себе, которая любит человечество.
Предпочитаю держать иглу и нитки под рукой - на всякий случай.
Предпочитаю цвет - зелёный.
Предпочитаю не считать,
что во всём виноват разум.
Предпочитаю исключения.
Предпочитаю уходить рано.
Предпочитаю говорить с врачами о чём-то постороннем.
Предпочитаю старые графические иллюстрации.
Предпочитаю абсурд писания стихов
абсурду неписания стихов.
Предпочитаю, что касается любви, неконкретные годовщины,
которые можно праздновать каждый день.
Предпочитаю моралистов,
ничего мне не обещающих.
Предпочитаю хитрую доброту чересчур доверчивой.
Предпочитаю землю в штатском.
Предпочитаю завоёванные страны завоевателям.
Предпочитаю иметь запасные варианты.
Предпочитаю ад хаоса аду порядка.
Предпочитаю сказки братьев Гримм передовицам газет.
Предпочитаю листья без цветов цветам без листьев.
Предпочитаю собак с некупированными хвостами.
Предпочитаю светлые глаза, поскольку у меня тёмные.
Предпочитаю ящики стола.
Предпочитаю многое не упомянутое здесь
многому другому, также не сказанному.
Предпочитаю свободные нули
выстроившимся за цифрой.
Предпочитаю время насекомых времени звёзд.
Предпочитаю стучать по дереву.
Предпочитаю не спрашивать, сколько ещё и когда.
Предпочитаю иметь в виду даже возможность того,
что бытие имеет собственную причину существовать.

Когда я говорю "будущее",
Его первый слог уже в прошлом.

Когда я говорю "тишина",
Я разрушаю её.

Когда я говорю "ничто",
Этого не выдержит никакое небытие.

Из сборника "СОЛЬ"

Стучу у двери камня.
- Это я, впусти меня.
Хочу зайти к тебе внутрь,
глянуть вокруг,
надышаться тобой.

- Уходи, - молвит камень, -
я крепко заперт.
Можно разбить меня на части,
мы все будем так же закрыты.
Можно смолоть нас в песок,
всё равно никого не впустим.

Стучу у двери камня.
- Это я, впусти меня.
Пришла из чистого любопытства.
Только жизнь его утолит.
Хочу пройтись по твоему дворцу,
потом заглянуть к листку, к капле воды.
У меня немного времени.
Я смертна, может, это тебя тронет.

- Я из камня, - молвит камень, -
и должен сохранять невозмутимость.
Уходи.
У меня нет мышц, чтобы смеяться.

Стучу у двери камня.
- Это я, впусти меня.
Слыхала, что в тебе огромные пустые залы,
неоглядные, тщетной красоты,
глухие, не отвечающие эхом на шаги.
Признайся, ты их сам не очень знаешь.

- Огромные пустые залы, - молвит камень, -
но в них нет места.
Красивые, возможно, но не на твой
убогий вкус.
Ты можешь узнать меня, но не познаешь меня насквозь.
Вся моя поверхность повёрнута к тебе,
все мои внутренности - от тебя.

Стучу у двери камня.
- Это я, впусти меня.
Я не ищу в тебе прибежища навечно.
Я не несчастна.
Я не бездомна.
В мой мир стоит возвращаться.
Я войду и выйду с пустыми руками.
И доказать, что была здесь,
я смогу лишь словами,
которым никто не поверит.

- Не входи, - молвит камень. -
У тебя нет чувства причастности.
Ни одно чувство не заменит чувства причастности.
Даже взгляд, приподнятый, чтобы видеть всё,
не поможет тебе без чувства причастности.
Не входи, у тебя есть лишь чувство того чувства,
только зерно его, воображение.

Стучу у двери камня.
- Это я, впусти меня.
Я не могу ждать две тысячи столетий,
так впусти под твою крышу.

- Если не веришь мне, - молвит камень, -
спроси у листка, он скажет тебе то же самое.
Спроси у капли воды, она скажет то же, что и листок.
Да спроси, наконец, у волоска со своей головы.
Смех меня распирает, смех, жуткий смех,
хоть я не умею смеяться.

Стучу у двери камня.
- Это я, впусти меня.

- У меня нет двери, - молвит камень.

Из сборника "СОЛЬ"

Мы обращаемся друг к другу слишком вежливо,
твердим, как здорово увидеться через столько лет.

Наши тигры пьют молоко.
Наши ястребы клюют землю.
Наши акулы тонут в воде.
Наши волки зевают у открытой клетки.

Наши змеи сбросили кожу,
обезьяны - фантазии, павлины - перья.
Летучие мыши давно улетели из наших волос.

Мы умолкаем на полуслове
с беспомощной улыбкой.
Наши люди
не умеют разговаривать друг с другом.

Из ста человек

всегда знающих лучше
- пятьдесят два,

сомневающихся на каждом шагу
- почти все остальные,

с удовольствием предлагающих руку,
если не слишком далеко
- целых сорок девять,

всегда хороших,
ибо не могут по-другому
- четыре, ладно, может, пять,

способных восхищаться без зависти
- восемнадцать,

страдающих иллюзиями
скоротечной юности
- шестьдесят, плюс-минус несколько,

тех, кого не стоит воспринимать легкомысленно
- сорок и четыре,

живущих в постоянном страхе
кого-то или чего-то
- семьдесят семь,

способных быть счастливыми
- двадцать с чем-то максимум,

безвредных поодиночке,
диких в толпе
- половина как минимум,

жестоких
по принуждению обстоятельств
- лучше не знать
даже примерных цифр,

умных задним числом
- лишь на пару больше,
чем умных заранее,

берущих от жизни только вещи
- тридцать
(хотелось бы ошибиться),

скрючившихся от боли,
и ни огонька во тьме
- восемьдесят три
рано или поздно,

праведных
- тридцать пять, что достаточно,

праведных
и понимающих
- три,

достойных сострадания
- девяносто девять,

смертных
- сто из ста.
До сих пор это число остаётся неизменным.

Из сборника "БОЛЬШОЕ ЧИСЛО"

"Сегодня он поёт: тралала тра ла.
Но я-то пел вот так: тралала тра ла.
Заметна разница?
И нет чтоб встать вот тут - стоит вот тут,
и смотрит вот сюда, а не сюда,
хотя она выходит вон оттуда,
а не оттуда, и не рампа пампа пам,
а очень просто рампа пампа пам,
незабываемая Чубек-Бомбоньери,
да только
кто её нынче помнит-"

Из сборника "МОГЛО БЫТЬ"

По мне, важнейший акт трагедии - шестой:
покойники встают со сцены - поля битвы -
поправить парики, одёрнуть платья,
нож вынуть из груди,
снять петлю с шеи
и выстроиться в ряд с живыми
напротив публики.

Поклоны в одиночку и всей труппой -
бледные руки на пронзённом сердце,
симптомы неудачного самоубийства,
кивание отрубленных голов.

Поклоны парами -
гнев с кротостью берутся за руки,
глазами жертва улыбается мучителю,
повстанец снисходительно ведёт с собой тирана.

Топтанье вечности носочком золотистой туфельки.
Разгон морали взмахом капюшона.
Неистребимое желание начать всё завтра заново.

Одной строкой выходят умершие раньше,
в четвёртом, третьем актах или между сценами.
Чудесное явленье всех пропавших без вести.

Мысль, что они так терпеливо ждали за кулисами,
не сняв костюмов,
не смывая грима,
сильнее трогает, чем все тирады из трагедии.

Но более всего, пожалуй, впечатляет паденье занавеса
и то, что видишь до его удара об пол:
одна рука спешит достать цветок,
другая - подобрать упавший меч.
А дальше третья, невидимка,
свой выполняет долг:
берёт меня за горло.

Из сборника "Соль"

Допев стихи безумия, Офелия
бежит в гримёрку, проверяет - платье
не смято ли? А белокурый локон
всё вьётся у лица?

Поскольку жизни
нужны лишь факты, истинная дочь
Полония смывает черноту
отчаянья с бровей, и не стыдится
подсчёта листьев, заплетённых в косу.
Прости ей, Дания, прости и мне:
я с крыльями умру, живу с когтями.
Non omnis moriar от милости.