Театральный венок

1

Отчаянье - бесплотный предок зла,
со сдачей возвращённая монета.
У юных - утро, у влюблённых - лето,
а у тебя - два сломанных крыла
да прочий реквизит (ком барахла,
забытого в театре Моссовета
командой Тима Райса; впрочем, это -
отдельный разговор). Жужжит юла,
мелькают леденцами огоньки,
дюралюминий - раб твоей руки -
зигзагом измеряет расстоянье
от рампы до кулисы. А в углу -
поломанная роза на полу:
невыносимый призрак ликованья.

2

Невыносимый призрак ликованья
любил являться в полночь, как часы,
из мрака пограничной полосы
беспамятства и яви. По признанью
ночного караула (показанья,
однако, расходились), вой лисы
поодаль и сверкание косы
Дарительницы Сна вплелись в дыханье
той дивной ночи, что живой король
избрал для пробы на постель и роль
покойного властителя. Терзанья
души убийце отравляли пир,
и он их гнал туда, где дремлет мир
на зазеркальных уровнях сознанья.

3

На зазеркальных уровнях сознанья
к утру переплывая Геллеспонт,
ты наблюдаешь, как ажурный Pont
des Arts в воде бликует на прощанье,
и вновь гремишь посудой. Наказанье
за пятистопный ямб - сплошной афронт.
По логике поэта спирт ведёт
слепых - к прозренью, зрячих - к умиранью,
убогих - к воздаянью. Круги ада
квадратны, как больничная палата,
а шприц неумолимее весла
ладьи Харона. Там, где провожатый
горит сульфой и упакован ватой,
личинам и желаньям нет числа.

4

Личинам и желаньям нет числа:
из затхлых кофров под софиты зала
выходят порождения подвала
и рук маэстро Кукольника. Зла
всегда в достатке, как и ремесла,
и шанс лишь в том, чтоб злу недоставало
пространства, темпа, времени, накала -
и как бы ни казалась тяжела
отложенная партия, запала
должно хватить, чтоб Королева встала
на клетку, от которой злая мгла
как сумерки от солнца б убегала.
Ведь хуже нет - всё начинать сначала,
когда обида горем проросла.

5

Когда обида горем проросла,
легко создать легенду о пропаже
несбыточной любви, об экипаже
с лакеями, а если не прошла
невинная фантазия - дотла
спалить себя в тяжёлом винном раже
и сокрушённо призывать: когда же
придёшь за мной... А Там - свои дела,
и вместо Смерти явится Лука
и исподволь, слегка, издалека
пошлёт не свет - всего лишь обещанье
возможности рассвета. Но для них
достаточно: пусть даже он затих -
никто себе не ищет оправданья.

6

Никто себе не ищет оправданья
средь Поднебесной получердака:
на максимум колонки, до ларька
с продуктами известно расстоянье -
четырнадцать шагов. Существованье
вне зоны материнского гудка
даст фору уголькам из очага
родительской любви. Но вот дыханье
за стенкой, запах кофе и шаги -
невидимые злейшие враги
избыточного самосозерцанья.
Возникнув рядом из-за пустяка,
лица коснувшись, нежная рука
лишь растворяет в сумерках мерцанье.

7

Лишь растворяет в сумерках мерцанье
любовь, до желчи сцежена в веках,
когда её встречаешь на балах
столицы мира. Тусклое дрожанье
свечей вам облегчает узнаванье,
и ты несёшь в трепещущих руках
в карпатский замок на семи ветрах
своё вновь обретённое страданье.
И к ящикам с родительской землёю
ты припадаешь, словно к аналою,
без веры, без надежды, но дотла
сжигая мир (заезженной?) пластинкой,
и бьёшься, и следишь за поединком
"Огонь любви" - "Забвения зола".

8

Огонь любви - забвения зола -
покинутое жалкое кострище:
примерно так меняется жилище,
допустим, кавалера Р. Смола
безудержных феерий разожгла
и в нём пожар, подбросив сердцу пищи,
и мечется он - злой, упрямый, нищий, -
отбросив маску с гордого чела.
Забыто всё, что прежде говорил,
и вырвавшийся из-под спуда пыл
готов снести всю голову до срока
и жаркой мощью, что кистень в висок,
обрушиться на лакомый кусок -
неважно, кто окажется под боком.

9

Неважно, кто окажется под боком
в приморскую жару у лежака,
а вот во время сложного прыжка
соседка может оказаться Роком,
и тут уже не отвертеться сроком
на исправленье, да и дневника
тебе не нужно. Но зато пока
твой парашют ломается в высоком
жестоком небе, ты - себе судья:
прописанная свыше колея
тебе не обязательна. Лишь оком
недремлющим следи - не пропусти
тот миг, когда запнёшься на пути,
когда тебя ударит слабым током.

10

Когда тебя ударит слабым током
из-под давно испытанной брони,
не думай о проводке, а взгляни
на дело шире: может быть, востоком
отравлен механизм? змеиным соком
текут аккумуляторы? Здесь дни
мучительно бессмысленны. Встряхни
от пыли память, неисправным блоком
смешавшую и Натали с цыганкой,
и колокол судьбы с разбитой "банкой"
попавшего в засаду БТР,
и на горе разбитого металла
последний раз поверь - опять сначала -
несбыточности ласковых химер.

11

Несбыточности ласковых химер
способно позавидовать светило:
вчера безумцу дюйма не хватило,
чтоб дотянуться до небесных сфер
и взять Луну в полон. Лихой пример,
известно, заразителен, и сила
травы под ветром вдруг объединила
раздавленных патрициев. В карьер
пустившийся мятеж, однако, дал
нежданно задний ход, и на финал
они выходят так, что видно ясно,
как у дворняжек, преданность в глазах.
И пусто в сердце, где не просто страх -
уверенность, что всё прошло напрасно.

12

Уверенность, что всё прошло напрасно,
сильней всего среди могильных плит,
где произвольно взятый индивид
становится орудьем резонанса
границ небытия, и безопасно
взять восемьдесят пять своих монет
(у Мастера!) не то что шансов нет:
судьба совсем не оставляет шанса
возмездию, взимая платежи
натурой у решающей межи,
а жизнь всего лишь разновидность транса.
И големом проходит Баумштайн,
из плотной гущи нераскрытых тайн
вонзив стрелу барометра под "ясно".

13

Вонзив стрелу барометра под "ясно",
поэт - ну да, а кто? всегда поэт -
пришпоривает уходящий свет,
и дерзким беглецам уже подвластны
пространство, время, чувство: ежечасно
меняется пейзаж, и больше нет
для них постылой жизни глупых лет,
и дивная Верона столь прекрасна,
что руку протяни - и за кормою
почувствуешь дыхание прибоя,
и воздух станет зелен, а не сер,
корабль натянет до отказа ванты
и мачтой, словно шпагой дуэлянта,
проткнёт пустую синь небесных сфер.

14

Проткнёт пустую синь небесных сфер
и вырвется сквозь холст и клей на сцену
скелет сюжета. Фабула подмены:
дух пьесы, над которою корпел
прекрасный дебютант, под градом стрел
(редакторов, актёров, третьей смены
рабочих сцены) не стерпел измены
и вылетел в окно. Пустой партер,
под креслом - позабытая монета.
Прибитой пылью в гардеробе - лето.
Два с осени заброшенных крыла.
Уныло скрипнет досками паркета
да в коридоре прошуршит газетой
отчаянье - бесплотный предок зла.

0

Отчаянье - бесплотный предок зла,
невыносимый призрак ликованья.
На зазеркальных уровнях сознанья
личинам и желаньям нет числа:
когда обида горем проросла,
никто себе не ищет оправданья,
лишь растворяет в сумерках мерцанье -
огонь любви - забвения зола.
Неважно, кто окажется под боком,
когда тебя ударит слабым током
несбыточности ласковых химер.
Уверенность, что всё прошло напрасно,
вонзив стрелу барометра под "ясно",
проткнёт пустую синь небесных сфер.

О Рабинерах и манерах

Если у человека отсутствуют память и элементарная логика, многолетний опыт работы в газете их не заменит.
Сегодня в Спорт-Экспрессе Игорь Рабинер пишет о приглашении Хиддинка на пост главного тренера "Челси" вслед за переходами Павлюченко в "Тоттенхэм" и Аршавина в "Арсенал": Англия <...> уже в третий раз за последние полгода раскрывает объятия тем, кто не пустил ее на Euro-2008. Нашему самолюбию это, что скрывать, льстит.
А теперь вспомним, как всё было на самом деле.
1) Личные встречи отборочного турнира: Англия-Россия 3-0, Россия-Англия 2-1. То есть в непосредственном противостоянии россияне уступили, и уж во всяком случае никак не были сильнее.
2) Таблица перед последним туром отборочного турнира: Хорватия - 26 очков; Англия - 23 очка, мячи 22-4; Россия - 21 очко, мячи 17-7. То есть для выхода в финальную часть Euro-2008 (выходили две команды) англичанам хватало в последнем матче ничьей - даже при условии победы России в Андорре с разницей в восемь мячей.
3) Результаты последнего тура отборочного турнира: Англия-Хорватия 2-3, Андорра-Россия 0-1.
Вопрос специально для Игоря Рабинера: кто обыграл Англию в решающем матче и тем не пустил её на Euro-2008?
И - в сторону: приятно, что всегда находятся люди, готовые польстить самолюбию великих журналистов.

Музей Пушкина - Turner Collection from Tate

Если у Вас в Москве хоть полдня, до вечера воскресенья 15-го времени достаточно. Очередь недолгая - мы пришли в пиковые семь вечера, зашли за десять минут. Выставка на втором этаже Волхонки работает до двадцати одного. Гармония, покой и красота - что ещё нужно?
Три зала и галерея. Классический автопортрет в молодости, пейзажи, этюды. Акварели, масло, карандаш. Великолепные безлюдные сюжеты - и, как у немногих, люди не сильно портят чудеса природы или городов.
Мои фавориты: норхэмский замок, орлеанский собор, озеро Баттермир, рыбаки в море. Бросилась в глаза любовь JMW к спирально-круговому окаймлению. Словно смотрел художник на мир то из глаза циклона, то из мощной трубы.
Бонус: крутящиеся на плазменном экране фильмы (английские, с избыточными русскими титрами) о технике и биографии автора. Для олухов по части живописи типа впс - самое то. Плюс аудиогид.
Не откладывайте!