Пена снов

приоритетом пешехода
не избалованные мы
спешим с утра
и врёт погода
про чистолюбие зимы

кофейно-горькая столица
под мельхиором проводов
как рафинад все наши лица
затопит бурой пеной снов

Смутно географическое

над полуденной москвой
ста турбин надсадный вой
то ли тау пролетает
то ли топает конвой

на далёкой колыме
солнце светится во тьме
соберёшься в сан-франциско
все вопросы к сулиме

трафальгар трокадеро
ты зеро и я зеро
я с рукой на львиной гриве
ты с игрушками афро

от фонтанки до невы
много правильной травы
на васильевском есть мао
лада дол и две совы

святым юром снаряжён
спецтрамвай на лиссабон
с понте веккьо глядя в арно
утро жмурится коварно

Холодный лайм

1

Ни снега отряхнуть с пальто,
ни тонкий лёд сколоть с подошвы:
февраль обманет как никто,
как почтальон с письмом из прошлых
забытых лет. Наедине
с капелью думаешь о небе,
о занесённом снегом сне,
неспешно движущемся кэбе,
перчатках, шляпках, веерах,
балах и музыке старинной,
о том, как кто-то в зеркалах
прошёл невидимый, но чинный,
о том, как с трости на порог
стекает древний зимний бог.

2

Наедине с капелью? Чушь.
Где двое, там и вся округа:
с глубоких не по чину луж
шумовкой сняв навар испуга,
лукавый день снуёт среди
подъездов в горле переулка,
и бьёт в троллейбус впереди,
и сзади отдаётся гулко.
Берлоги города лежат
непотревоженные тайной.
В кармане звякнет чуть деньжат,
и на коктейль с холодным лаймом
подарком крыш и тёплых век
опустится желанный снег.