Джон Мильтон. Потерянный рай. I, 392-521

[все они красавцы, все они таланты... - прим. перев.]

*

Сначала жуткий Молох, весь в крови
От жертв людских, в родительских слезах,
Хотя за барабаном и тимпаном
Не слышен плачь детей, в огонь идущих [ 395 ]
К мрачному идолищу. Аммониты
Ему молились в Раббе, на равнине,
В Аргобе и Базане, до ручья
Арнона. Недовольный дерзновенным
Соседством, Соломона-мудреца [ 400 ]
Он хитростью заставил возвести
Свой храм напротив храма Бога на
Горе позора, лесом засадив
Долину Еннома, что ныне кличут
Тофет или Геенна – вроде Ада. [ 405 ]
За ним шёл Хамос – страх сынов Моава
От Ароера до Ново, пустынь
Аворима на юге, Езевона
С Оронаимом, что в стране Сигона,
За виноградом из долины Сивмы, [ 410 ]
Елеала на Мёртвом море – всех.
Фегором звался он, когда в Ситтиме
Склонял Израиль, уходивший с Нила,
Ему служить, и тем накликал горе.
Он оргии свои распространил [ 415 ]
До той горы скандальной и до рощи
Убийцы Молоха, пока достойный
Иосия не сверг их прямо в Ад.
За ними шли – от берегов Евфрата
До речки, отделяющей Египет [ 420 ]
От Сирии, известны именами
Мужским и женским – Ваалы и Астарты.
Ведь духи могут по желанью выбрать
Любой из двух полов иль оба – столь
Нежна элементарная их сущность: [ 425 ]
Не сдавлена, суставами не сжата,
Не зиждется на хрупкой силе кости,
Как плоть; и, принимая всякий облик, –
Разреженный, сгущённый, яркий, тёмный, –
Способны достигать воздушных целей [ 430 ]
И разносить любовь или вражду.
Для них израильтяне забывали
О силе жизни, покидая верный
Алтарь и преклоняясь пред богами
Животными; их головы так низко [ 435 ]
Склонялись в битве перед копьями
Врагов презренных. С ними встала в строй
Астарта – полумесяцем рога,
Царица Рая между финикийцев;
Пред её ликом под луной в Сидоне [ 440 ]
Девицы пели, посвящали клятвы,
Как и в Сионе, где с горы глядел
Огромный грозный храм, что ей построил
Царь-подкаблучник с необъятным сердцем,
Попавший, поклоняясь женщине, [ 445 ]
В служенье идолам. Затем Таммуз,
Чью рану ежегодную в Ливане
Сирийские оплакивали дамы
В любовных песнях целый летний день,
Пока Адонис тихий со скалы [ 450 ]
Тёк в море красным, словно в ежегодной
Крови Таммуза: эта песнь любви
Огнём сжигала дочерей Сиона,
Чью похоть у священного крыльца
Видел Иезекииль – его глазам [ 455 ]
Предстала темень идолопоклонства
Безбожной Иудеи. Следом шёл
Рыдавший искренне, когда Ковчег
Корёжил ему голову и руки
У самого порога его храма, [ 460 ]
Где он упал, свою смутивши паству,
Дагон, морской урод, мужчина сверху
И рыба снизу: но высокий храм
Его в Азоте вызывал почтенье
И страх в прибрежной Палестине – в Гефе, [ 465 ]
У Аскалона, Аккарона, Газы.
За ним – Риммон, красиво восседавший
В Дамаске, на богатых берегах
Ручьёв прозрачных – Абаны, Фарпара.
Он и на дом Господень посягал: [ 470 ]
Проказу сбросив, он обрёл царя
И убедил запойного Ахаза
Воздвигнуть вместо Божьих алтарей
Сирийские, чтоб там сжигать свои
Жуткие жертвы, вознося богов, [ 475 ]
Им побеждённых. Дальше появились
Носители имён старинных – Гор,
Осирис, Изида и остальные
Чудовищные лики, что толкали
Египетских жрецов искать своих [ 480 ]
Богов-скитальцев в жутких формах зверя,
Не человека. Даже сам Израиль
Заразу подхватил, тельца златого
На Хориве отлив, а царь-отступник
Удвоил грех тот в Вефиле и Дане, [ 485 ]
Сравнив вола на выпасе с Творцом:
Иегова, проходя Египет ночью,
Одним своим ударом уравнял
Их первенцев и блеющих богов.
В конце шёл Велиал: ему подобных [ 490 ]
По похоти и к мерзостям любви
Не падало из Рая: пусть ни храмов,
Ни алтарей ему - но каждый храм
Или алтарь, где веру вдруг священник
Терял, как Эла сыновья, он мигом [ 495 ]
Жестокостью и блудом наполнял.
Он правит при дворах и во дворцах,
В роскошных городах, где выше башен
Несётся шум отчаянных бесчинств
И мятежей: и в темени ночной, [ 500 ]
Разнузданны и пьяны, Велиала
На улицы выходят сыновья.
Свидетели - Содом и ночь в Гибее,
Когда матроны отворяли двери,
Чтоб худшего насилья избежать. [ 505 ]
Вот первые по рангу и по мощи.
Других же много, пусть вполне известных:
Боги Ионии; Иавана род,
Оспоривший у Неба и Земли
Родительство; Титан перворождённый,
Столь плодовит, чьё первенство украл [ 510 ]
Юнец Сатурн, себя сравнивший с сыном
Могучего Юпитера и Реи.
Царил Юпитер-узурпатор, с Крита
И Иды до заснеженных вершин [ 515 ]
Холодного Олимпа правил миром
С высот небесных: и скалой дельфийской,
Додоной и дорийской безграничной
Землёй, и теми, кто бежал с Сатурном
Из Адрии в Гесперские поля, [ 520 ]
И кельтами с далёких островов.

*

John Milton. Paradise Lost. I, 392-521

First Moloch, horrid King besmear'd with blood
Of human sacrifice, and parents tears,
Though for the noyse of Drums and Timbrels loud
Thir childrens cries unheard, that past through fire [ 395 ]
To his grim Idol. Him the Ammonite
Worshipt in Rabba and her watry Plain,
In Argob and in Basan, to the stream
Of utmost Arnon. Nor content with such
Audacious neighbourhood, the wisest heart [ 400 ]
Of Solomon he led by fraud to build
His Temple right against the Temple of God
On that opprobrious Hill, and made his Grove
The pleasant Vally of Hinnom, Tophet thence
And black Gehenna call'd, the Type of Hell. [ 405 ]
Next Chemos, th' obscene dread of Moabs Sons,
From Aroar to Nebo, and the wild
Of Southmost Abarim; in Hesebon
And Horonaim, Seons Realm, beyond
The flowry Dale of Sibma clad with Vines, [ 410 ]
And Eleale to th' Asphaltick Pool.
Peor his other Name, when he entic'd
Israel in Sittim on thir march from Nile
To do him wanton rites, which cost them woe.
Yet thence his lustful Orgies he enlarg'd [ 415 ]
Even to that Hill of scandal, by the Grove
Of Moloch homicide, lust hard by hate;
Till good Josiah drove them thence to Hell.
With these came they, who from the bordring flood
Of old Euphrates to the Brook that parts [ 420 ]
Egypt from Syrian ground, had general Names
Of Baalim and Ashtaroth, those male,
These Feminine. For Spirits when they please
Can either Sex assume, or both; so soft
And uncompounded is thir Essence pure, [ 425 ]
Not ti'd or manacl'd with joynt or limb,
Nor founded on the brittle strength of bones,
Like cumbrous flesh; but in what shape they choose
Dilated or condens't, bright or obscure,
Can execute thir aerie purposes, [ 430 ]
And works of love or enmity fulfill.
For those the Race of Israel oft forsook
Thir living strength, and unfrequented left
His righteous Altar, bowing lowly down
To bestial Gods; for which thir heads as low [ 435 ]
Bow'd down in Battel, sunk before the Spear
Of despicable foes. With these in troop
Came Astoreth, whom the Phoenicians call'd
Astarte, Queen of Heav'n, with crescent Horns;
To whose bright Image nightly by the Moon [ 440 ]
Sidonian Virgins paid thir Vows and Songs,
In Sion also not unsung, where stood
Her Temple on th' offensive Mountain, built
By that uxorious King, whose heart though large,
Beguil'd by fair Idolatresses, fell [ 445 ]
To Idols foul. Thammuz came next behind,
Whose annual wound in Lebanon allur'd
The Syrian Damsels to lament his fate
In amorous dittyes all a Summers day,
While smooth Adonis from his native Rock [ 450 ]
Ran purple to the Sea, suppos'd with blood
Of Thammuz yearly wounded: the Love-tale
Infected Sions daughters with like heat,
Whose wanton passions in the sacred Porch
Ezekiel saw, when by the Vision led [ 455 ]
His eye survay'd the dark Idolatries
Of alienated Judah. Next came one
Who mourn'd in earnest, when the Captive Ark
Maim'd his brute Image, head and hands lopt off
In his own Temple, on the grunsel edge, [ 460 ]
Where he fell flat, and sham'd his Worshipers:
Dagon his Name, Sea Monster, upward Man
And downward Fish: yet had his Temple high
Rear'd in Azotus, dreaded through the Coast
Of Palestine, in Gath and Ascalon [ 465 ]
And Accaron and Gaza's frontier bounds.
Him follow'd Rimmon, whose delightful Seat
Was fair Damascus, on the fertil Banks
Of Abbana and Pharphar, lucid streams.
He also against the house of God was bold: [ 470 ]
A Leper once he lost and gain'd a King,
Ahaz his sottish Conquerour, whom he drew
Gods Altar to disparage and displace
For one of Syrian mode, whereon to burn
His odious off'rings, and adore the Gods [ 475 ]
Whom he had vanquisht. After these appear'd
A crew who under Names of old Renown,
Osiris, Isis, Orus and their Train
With monstrous shapes and sorceries abus'd
Fanatic Egypt and her Priests, to seek [ 480 ]
Thir wandring Gods disguis'd in brutish forms
Rather then human. Nor did Israel scape
Th' infection when thir borrow'd Gold compos'd
The Calf in Oreb: and the Rebel King
Doubl'd that sin in Bethel and in Dan, [ 485 ]
Lik'ning his Maker to the Grazed Ox,
Jehovah, who in one Night when he pass'd
From Egypt marching, equal'd with one stroke
Both her first born and all her bleating Gods.
Belial came last, then whom a Spirit more lewd [ 490 ]
Fell not from Heaven, or more gross to love
Vice for it self: To him no Temple stood
Or Altar smoak'd; yet who more oft then hee
In Temples and at Altars, when the Priest
Turns Atheist, as did Ely's Sons, who fill'd [ 495 ]
With lust and violence the house of God.
In Courts and Palaces he also Reigns
And in luxurious Cities, where the noyse
Of riot ascends above thir loftiest Towrs,
And injury and outrage: And when Night [ 500 ]
Darkens the Streets, then wander forth the Sons
Of Belial, flown with insolence and wine.
Witness the Streets of Sodom, and that night
In Gibeah, when the hospitable door
Expos'd a Matron to avoid worse rape. [ 505 ]
These were the prime in order and in might;
The rest were long to tell, though far renown'd,
Th' Ionian Gods, of Javans Issue held
Gods, yet confest later then Heav'n and Earth
Thir boasted Parents; Titan Heav'ns first born [ 510 ]
With his enormous brood, and birthright seis'd
By younger Saturn, he from mightier Jove
His own and Rhea's Son like measure found;
So Jove usurping reign'd: these first in Creet
And Ida known, thence on the Snowy top [ 515 ]
Of cold Olympus rul'd the middle Air
Thir highest Heav'n; or on the Delphian Cliff,
Or in Dodona, and through all the bounds
Of Doric Land; or who with Saturn old
Fled over Adria to th' Hesperian Fields, [ 520 ]
And ore the Celtic roam'd the utmost Isles.