Поминки по Бэби Доку

Умер Жан-Клод Дювалье (03.06.1951-04.10.2014), он же наследственный и пожизненный президент Гаити Бэби Док (1971-1986). Один из символов «тёмной стороны мира» советских времён. Ни одному школьнику семидесятых не нужно было долго объяснять, что такое «хорошо» и что такое «плохо» на политической карте планеты. Плохо - тот самый Дювалье, Ян Смит, Сайгон. Хорошо - Кастро, Каддафи, Пхеньян.
Точно, именно при них, папе и сыне Дювалье, и правили бал в стране пресловутые тонтон-макуты. Именно о них и писал обласканный советской официальной критикой несоветский писатель Грэм Грин. За почти тридцать лет (1957-1986) правления семьи Дювалье на Гаити были убиты, по разным оценкам, до 60 тысяч их политических противников.

Но в феврале 1986-го, за несколько дней до того, как на другом конце света начался очередной (XXVII) исторический съезд КПСС, Бэби Док, отказавшись участвовать в разворачивавшейся на Гаити гражданской сваре, покинул страну. Сказав при этом тем, кто называл его режим диктатурой: «Если бы я был диктатором, я бы сделал всё, что в моих силах, чтобы остаться у власти». А четверть века спустя, через год после оставившего страну в руинах землетрясения января 2010-го, вернулся, заявив: «Я приехал, чтобы помочь народу Гаити и выразить ему свою солидарность».
Естественно, через пару дней не скрывавшийся Дювалье был арестован, и ему предъявили достаточное количество обвинений, чтобы не сомневаться как минимум в пожизненном сроке. Однако умер он в своём доме от инфаркта.

Я никоим образом не пытаюсь изобразить Дювалье-младшего хорошим президентом и образцом для подражания. Но обратите внимание: какая же страшная смерть пришла к одному из его оппонентов по той затёртой до дыр политической карте 70-х, большому другу советского народа, основателю Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии и автору Зелёной Книги - Муамару Каддафи...

Джон Мильтон. Потерянный рай. VII, 387-448

И Бог сказал: "Пусть в водах народятся
Рептилии с немеренным потомством,
А в небе пусть пернатые кишат,
Чьи крылья отражаются на тверди!" [ 390 ]
И создал Бог больших китов, и всех
Ползучих душ живых, что в изобилье
По роду своему плодились в водах,
И множество родов крылатой дичи;
Увидел - хорошо; благословил: [ 395 ]
"Плодитесь, размножайтесь, и моря,
Озёра, реки, воды наполняйте;
Пусть будет больше дичи на земле!"
И вот моря, заливы, ручейки
Наполнились бесчисленною рыбой, [ 400 ]
Что в плавниках и блёстках чешуи
Скользила под зелёными морскими
Волнами. Часть, одни или попарно,
В водорослях росли или в ветвистых
Кораллах, или солнцу, промелькнув, [ 405 ]
Показывали золото одежд;
А то, в жемчужных ракушках укрывшись,
Искали пищу, или под камнями
Еду в доспехах ждали; гладкокожи,
Дельфины прыгали; а часть побольше, [ 410 ]
Громадной массой колыша, нагнала
Шторм в океане. Там Левиафан,
Крупнейший из живых существ, в глубинах
Простёрся, то ли спит, то ли плывёт,
Как остров, и сквозь жабры море входит [ 415 ]
В него, а вытекает через хобот.
На тёплых берегах, в пещерах, в топях
Потомство, скорлупу едва разбив
Несмелым стуком, вылупилось робко
Птенцами, чтобы вскоре, оперившись, [ 420 ]
Подняться на крыло и, режа воздух,
Отвергнуть землю, с клёкотом взлетев
Под облака. Там аисты с орлами
На скалах и на кедрах вили гнёзда.
Часть просто так летала; часть, мудрее, [ 425 ]
Прокладывала путь, собравшись строем,
Знакомая со временами года,
Стремя свой караван над морем ввысь
И над землёй друг другу помогая
Крылом в полёте: так журавль стремится [ 430 ]
В свой ежегодный путь на крыльях - воздух
Дрожит от их неисчислимых перьев.
С ветки на ветку с песнями пичужки
В лесу порхали на цветастых крыльях
До вечера; серьёзный соловей [ 435 ]
Всю ночь, не умолкая, нежно пел.
Другие в серебре озёр и рек
Купали грудки; лебедь с шеей-аркой,
Под белизной крыла укрытой гордо,
Величественно лапой грёб; но часть [ 440 ]
От ила отрывалась, поднимаясь
К воздушным небесам. Кто по земле
Шагал - петух, чьи крики возвещают
Час тишины; или другой, украшен
Хвостом прекрасным в радужных узорах [ 445 ]
С глазами. Так вода обильна рыбой,
А воздух полон дичи стал. И вечер,
И утро возвестили пятый день.

*

John Milton. Paradise Lost. VII, 387-448

And God said, let the Waters generate
Reptil with Spawn abundant, living Soule:
And let Fowle flie above the Earth, with wings
Displayd on the op'n Firmament of Heav'n. [ 390 ]
And God created the great Whales, and each
Soul living, each that crept, which plenteously
The waters generated by thir kindes,
And every Bird of wing after his kinde;
And saw that it was good, and bless'd them, saying, [ 395 ]
Be fruitful, multiply, and in the Seas
And Lakes and running Streams the waters fill;
And let the Fowle be multiply'd on the Earth.
Forthwith the Sounds and Seas, each Creek and Bay
With Frie innumerable swarme, and Shoales [ 400 ]
Of Fish that with thir Finns and shining Scales
Glide under the green Wave, in Sculles that oft
Bank the mid Sea: part single or with mate
Graze the Sea weed thir pasture, and through Groves
Of Coral stray, or sporting with quick glance [ 405 ]
Show to the Sun thir wav'd coats dropt with Gold,
Or in thir Pearlie shells at ease, attend
Moist nutriment, or under Rocks thir food
In jointed Armour watch: on smooth the Seale,
And bended Dolphins play: part huge of bulk [ 410 ]
Wallowing unweildie, enormous in thir Gate
Tempest the Ocean: there Leviathan
Hugest of living Creatures, on the Deep
Stretcht like a Promontorie sleeps or swimmes,
And seems a moving Land, and at his Gilles [ 415 ]
Draws in, and at his Trunck spouts out a Sea.
Mean while the tepid Caves, and Fens and shoares
Thir Brood as numerous hatch, from the Egg that soon
Bursting with kindly rupture forth disclos'd
Thir callow young, but featherd soon and fledge [ 420 ]
They summ'd thir Penns, and soaring th' air sublime
With clang despis'd the ground, under a cloud
In prospect; there the Eagle and the Stork
On Cliffs and Cedar tops thir Eyries build:
Part loosly wing the Region, part more wise [ 425 ]
In common, rang'd in figure wedge thir way,
Intelligent of seasons, and set forth
Thir Aierie Caravan high over Sea's
Flying, and over Lands with mutual wing
Easing thir flight; so stears the prudent Crane [ 430 ]
Her annual Voiage, born on Windes; the Aire,
Floats, as they pass, fann'd with unnumber'd plumes:
From Branch to Branch the smaller Birds with song
Solac'd the Woods, and spred thir painted wings
Till Ev'n, nor then the solemn Nightingal [ 435 ]
Ceas'd warbling, but all night tun'd her soft layes:
Others on Silver Lakes and Rivers Bath'd
Thir downie Brest; the Swan with Arched neck
Between her white wings mantling proudly, Rowes
Her state with Oarie feet: yet oft they quit [ 440 ]
The Dank, and rising on stiff Pennons, towre
The mid Aereal Skie: Others on ground
Walk'd firm; the crested Cock whose clarion sounds
The silent hours, and th' other whose gay Traine
Adorns him, colour'd with the Florid hue [ 445 ]
Of Rainbows and Starrie Eyes. The Waters thus
With Fish replenisht, and the Aire with Fowle,
Ev'ning and Morn solemniz'd the Fift day.

Игры с Юго-Запада: в Наполеона 19/09/2014, в кубики 03/10/2014

Очередной дуплет ВРБ: в одном из недавних интервью Валерий Романович сам говорил, что в последнее спектакли у него хорошо ставятся парами - то музыкальными, пусть "Аккордеоны" и "Гитары" и оказались разнесены по времени, то вот сейчас игровыми. И игры получились - не сказать, чтобы весёлые.

Главным бросающимся в глаза объединяющим оба спектакля моментом оказывается, казалось бы, не подготовленный предыдущими событиями на сцене всплеск жестокости в конце. Но если в "Наполеоне" император, до того казавшийся не столь кровожадным, как Калигула (сравнения напрашиваются, поскольку Олег Леушин перенёс на французского правителя многие черты правителя римского), решает сыграть в шахматы с лже-Этвудом до буквальности вслепую внезапно, то в "Кубиках" появление девочки Светы, блестяще сыгранной Ольгой Авиловой, размывает (так и хочется сказать "запойное") веселье играющих в кубики мальчишек постепенно. Но эффект от ужаса, проникающего под кожу по капле, не становится меньшим.

Нельзя сказать, что нагнетание черноты стало для Беляковича чем-то совсем новым. "Dostoevsky-Trip" Сорокина ничуть не менее жуток, да и канторовский "Бабуин" вполне себе ужасен. Однако здесь тьма, накрывшая ненавидимый прокуратором город подмостки ЮЗ, слишком густа, и тебя накрывает после спектакля сильнее именно за счёт, очевидно, продуманного кумулятивного эффекта: мощь тьмы более чем удваивается сдвоенной премьерой.

Обидно, что попытки разобраться в оттенках чёрного несколько заслоняют при мысли о спектаклях игру актёров. А посмотреть там есть на кого. В "Кубиках" великолепна, как я уже упоминал, Оля Авилова, прекрасен ставший редким гостем на сцене Денис Шалаев, очень хороши и все остальные мальчишки, а уж Ольге Ивановой за упражнение на бревне, думаю, и гимнастические судьи высший балл бы поставили. В "Наполеоне" я наконец-то по-настоящему рассмотрел замечательный талант Сергея Бородинова, лишний раз убедился в мощи Евгения Бакалова. А вот кого не понял - так это лже-Этвуда (Михаил Инчин) и доктора (Александр Куприянов). Доктор показался излишне суетлив. А роль актёра-лейтенанта почему было не дать, например, своему Максиму Лакомкину? Если же Инчина взяли в труппу, то - зачем???? учитывая, что хороших артистов на ЮЗ и так выше крыши, а актрис раз, два, и обчёлся...