mr_stapleton | Entries tagged with heaney

памяти Теда Хьюза

"И каково же, – я его спросил, –
Встречаться с Элиотом?"
Он ответил:
"Когда он смотрит, ты как на причале,
И видишь нос громадины "Куин Мэри",
Плывущей на тебя всё тише".

Нынче
Я словно сам на пирсе наблюдаю,
Как он гребёт от нас, следя за мной,
А сплющенное дерево кормы
Упрямо бьётся, рассекая волны,
Почти не продвигаясь.

[ из сборника "Округа и круг", 2006 ]

( Seamus Heaney. Stern )

Сегодня Эдварду Джеймсу Хьюзу (1930-1998) восемьдесят.

Current Mood: -1
Current Music: Happy birthday to you

Из сборника "ПЕРЕЗИМУЕМ"

В первую же ночь в Гэльтахте старуха сказала мне по-английски: "С тобою всё будет в порядке". Я сидел в полутени на кровати и прислушивался через стену к беглому ирландскому, ностальгируя по языку, который должен был выкорчевать.
Я приехал на запад вдохнуть совершенной погоды. Прорицатели дышали мне в лицо кухонным запахом супа, смешивали пыль могил круглоголовых с постной слюной нашей веры и мазали мне губы. - Эфет, - призывали они. Я вспыхнул, но выдавил лишь несколько слов.
И ни единый дар языка не снизошёл на чердак в те дни, когда, казалось, все вокруг пророчествовали. Но я до сих пор вспоминаю западные станции, белый песок, твёрдые скалы, свет, нисходящий всей своей резкостью на Раннафаст и Эрригал, Аннахри и Кинкасслах: имена переносные, словно алтарные камни, которые нельзя оставить.

Из сборника "ПЕРЕЗИМУЕМ"

Скрываешься в пустом
дупле ивы,
привычно слушающей,
пока, как всегда,
твоё имя не прокукуют
через поля.
Ты слышишь, как раздирают
забор на шесты,
приближаясь
и вызывая тебя:
маленькие рот и ухо
в расселине дерева,
кулак и глотка
топких мест.

Из цикла "SWEENEY REDIVIVUS"

Я был постом - поставлен и заброшен.

Тут подо мной - бетонная дорога.
Там - стойло для вола,
там дух и дым питейного притона,
где находил отраду выпускник,
чтоб стать собою в смраде и грязи.

И дерево само - уют и странность,
колонна, но и шар. И даже ива,
удивлена молочными жабо,
гадает над зерном: кора иль камень?

Я видел, как кирпичная труба
стволом стремится в небо раз за разом,
я видел верхолазов, словно мухи,
ползущих ввысь наперекор горам.

Я чувствовал миг наступленья танков
на средоточье годовых колец,
смотрел, как их господство освежалось
отметками в пыли поверх бетона.
Пилот в очках-консервах на затылке
снижался так, что видно все приборы.

Моей границы древо. Древо знанья.
Мой тонкий мягкий пост воздушной слежки.

Из цикла "SWEENEY REDIVIVUS"

Шёл дождь, хотя пора уж было снегу.
Когда мы вышли падуб собирать,

канавы расползались, мы промокли
аж до колен, все руки искололи,

вода текла по нашим рукавам.
Мы ожидали ягоды найти,

но принесли домой одни побеги,
сверкавшие осколками бутылок.

Теперь я в этой комнате, где мебель
из красных ягод, листьев восковых,

и я почти забыл, что это значит -
промокнуть до костей иль снега ждать.

Тянусь за книгой, словно бы в сомненье,
чтоб обвилась она вокруг руки -

куст чёрных букв, сияющий кустарник,
что режет словно падуб или лёд.

Из сборника "ДВЕРЬ В ТЕМНОТУ"

Коль нечего сказать, пора езжать,
Объехать за день целый полуостров.
Там небо вертикально, как над взлётной,
Земля без меток - и не приезжать,

А проезжать, минуя оползни.
Закатный горизонт пьёт гору с морем,
Фронтонов белизну глотает поле,
И ты опять во мраке. Вспомяни

Контуры брёвен, в глянце океан,
Скалу, где зубы обломал отбойник,
Высоких птичьих лапок треугольник
И острова, плывущие в туман,

И жми домой, не обнаружив слов,
Но навострясь разгадывать пейзажи:
В вещах, от форм очищенных, и даже
В апофеозе вод и берегов.

Из сборника "ОСТРОВ ПОКАЯНИЯ"

Карабкаясь по склонам насыпи,
Мы доставали до белых чашечек
Телеграфных столбов и жужжащих проводов.

Дивной кривой они изгибались на мили
К востоку и к западу, провисая
Под грузом ласточек.

Мы, малыши, считали, что не знаем ничего,
Что стоит знать. Считали, что слова летят по проводам
В сверкающих мешочках дождевых капель,

И каждое доверху засеяно светом
Неба, сиянием линий, а мы
Столь бесконечно крошечны,

Что можем просочиться в игольное ушко.

Current Music: Арсенал

Из сборника "БОЯРЫШНИКОВЫЙ ФОНАРЬ"

I

Когда приземлились в республике совести
и заглушили двигатели, стало настолько тихо,
что я услышал кроншнепа высоко над лётным полем.

В иммиграционной службе старик чиновник
достал бумажник из домотканой куртки
и показал мне снимок моего деда.

Женщина на таможне попросила предъявить
слова наших традиционных лекарств и заговоров
от немоты и от дурного глаза.

Ни носильщиков. Ни переводчика. Ни такси.
Несёшь собственный груз, и очень скоро
симптомы привилегий пресмыкающихся рассасываются.

II

Туман там - дурное предзнаменование, но молния
означает всеобщее благо, и родители подвешивают
спелёнутых младенцев на дереве в грозу.

Соль - их драгоценный минерал. Ракушки
подносят к уху при родах и похоронах.
Все чернила и краски приготовлены на морской воде.

Их священный символ - стилизованная лодка.
Парус - ухо, мачта - наклонённая ручка,
каркас в форме рта, киль - открытый глаз.

При вступлении в должность их лидеры
обязаны клясться в соблюдении неписаных законов и рыдать
во искупление своей наглости держаться за пост -

и подтверждать веру в то, что вся жизнь возникла
из соли слёз, какими плакал в небе бог,
увидевший во сне бесконечность своего одиночества.

III

Я вернулся из этой скудной республики
с двумя руками одинаковой длины, и женщина с таможни
настояла, что моя декларация - я сам.

Старик встал, впился взглядом мне в лицо
и заявил, что официально утверждено
моё двойное гражданство.

Поэтому он желает мне, вернувшись домой,
считать себя их представителем
и говорить от их имени на родном языке.

Он сказал, что их посольства всюду,
но действуют независимо,
и послов никогда не отзывают.

Current Mood: thoughtful
Current Music: Арсенал

Из сборника "БОЯРЫШНИКОВЫЙ ФОНАРЬ"

I

Копнув там, я бы обнаружил
И жёлуди, и ржавый болт.

Подняв глаза - фабричную трубу
И спящую вершину.

Прислушавшись - и перестук мотора,
И цоканье копыт.

Так странно ль, что за каждой мыслью
Идёт сомненье?

II

Заговорят про кладовую домовитой белки -
Та засияет, словно дар младенцу.

Заговорят о беззаконном состоянии -
В кармане мелочь покраснеет раскалённой кочергой.

Я - половодье марта и берег в половодье марта -
Страдаю на границе двух стихий.

III

Нести враз два ведра сподручней одного.
Я вырос между ними.

Левой рукой я клал простую гирю.
Правой рукой - последнее зерно.

Поместья и приходы встретились при моём рождении,
И, стоя на центральном камне лестницы,

Я был последним рыцарем на лошади в пучине,
Ответ державшим перед целым родом.

Current Mood: thoughtful
Current Music: Арсенал

Из сборника "БОЯРЫШНИКОВЫЙ ФОНАРЬ"

Когда мы вроде обрели приют
Меж синих гор и пляжей без песка,
Ночь простояв в молитве и посте,

Когда собрали дров, зажгли костёр
И водрузили котелка твердыню,
Под нами остров треснул, как волна.

Земля, казалось, крепко держит нас,
Лишь мы её обнимем in extremis.
Я верю: всё, что было там, - виденье.

Current Mood: thoughtful
Current Music: Арсенал

Из сборника "БОЯРЫШНИКОВЫЙ ФОНАРЬ"

Речное русло сухо, всё в листве.

Мы слушаем ту речку средь ветвей.

Current Mood: thoughtful
Current Music: Арсенал

Profile

mr_stapleton

Les boulons éclectiques [родственный сайт]

June 2016

S	M	T	W	T	F	S
			1	2	3	4
5	6	7	8	9	10	11
12	13	14	15	16	17	18
19	20	21	22	23	24	25
26	27	28	29	30

Syndicate

Style Credit

Style: Neutral Good for Practicality by timeasmymeasure

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Jul. 3rd, 2025 07:06 am

Merripit House

The Crow of the Baskervilles

Entries tagged with heaney

Шеймас Хини. Корма

Шеймас Хини. Западные станции

Шеймас Хини. Оракул

Шеймас Хини. На буке

Шеймас Хини. Падуб

Шеймас Хини. Полуостров

Шеймас Хини. Железнодорожные дети

Шеймас Хини. Из республики совести

Шеймас Хини. Конечная

Шеймас Хини. Исчезающий остров

Шеймас Хини. Бернарду и Джейн Маккейб